Исаия 33 Исаия 33 глава

5. ГОРЕ ОПУСТОШИТЕЛЯМ (глава 33)

а. Горе Ассирии (33:1−2)

Ис 33:1. Обращение пророка к Ассирии — «опустошителю» современного ему мира, которая сама опустошений не знала с конца 9-го века до Р. Х. (т. е. ко времени Исаии около 200 лет!), будучи государством могучим и непобедимым. Близится день твоего опустошения! — возвещает Исаия, подразумевая недалекое уже истощение этого военного и политического «монстра». Слово «грабитель» в стихе 1, при более точном переводе с еврейского, звучит как «предатель, грабящий и своих союзников» (дополнительный смысловой оттенок получают, соответственно, и все производные от этого слова).

Ис 33:2−4. От имени верующего «остатка» в Иудее и Израиле взывает пророк к Господу (стих 2): помилуй нас, на Тебя уповаем… будь нашею мышцею (т. е. силой нашей и защитой).

В стихах 3−4, вероятно, отразилась убежденность Исаии в конечном торжестве его народа, имеющего Богом Иегову. Ибо от грозного гласа Его побегут враждебные евреям народы… рассеются восстающие на них племена. И будут соплеменники пророка собирать добычу, прежде награбленную их врагами. Известно, что гусеница и саранча очень быстро пожирают окружающий их растительный покров.

Отсюда образ в стихе 4 — как бы стремительного и подчистую «грабежа награбленного» евреями. Однако то, о чем говорится в этом стихе, предвозвестило и некую конкретную историческую ситуацию, близкую ко времени Исаии — когда в 701 году иудеи «подвергли опустошению» богатый военный лагерь ассирийцев, внезапно и в панике брошенный ими.

Ис 33:5−6. Прославление Господа в контексте предвозвестия мессианского времени, признаки которого перечислены в этих стихах: это справедливый суд и торжество праведности на Сионе, всеобщая безопасность, спасение, мудрость и знание («ведение»), и наконец основа всего этого — благоговение перед Господом (страх Господень).

Ис 33:7−12. Пророк опять обращается к печальным делам своих дней. В страхе кричать и горько плакать предстоит «сильным» в Иерусалиме и послам их, искавшим примирения (мира) с Ассирией, когда та «пойдет», чтобы усмирить мятежную Иудею. Вероятное историческое соответствие: узнав о пребывании Сеинахирима в городе Лахисе, царь Езекия «смирился» и послал ему туда ежегодную дань, однако, это ассирийца не «задобрило».

В стихах 8−9 пророк красочно описывает вероломство и безжалостность Ассура, который ни во что ставит людей. Увял по отношению к Ливану, очевидно, подразумевает «увядание» (в иносказательном смысле) его роскошных кедровых лесов. Славившаяся своим плодородием долина Сарона, следующая берегом Средиземного моря на юг от горы Кармил, уподобилась, стараниями ассирийцев, бесплодной Аравийской пустыне: идя этой долиной на покорение филистимлян, ассирийские полчища вытоптали ее. Облетели листья с деревьев Васана (само название означает «плодородная равнина»).

Образы этого разорения являются одновременно образами человеческой беспомощности перед злом, символизируемым Ассуром. Только Бог может помочь им. И Он восстанет на защиту Своего народа, провозглашает пророк (стих 10). Сену и соломе (стих 11) уподобляет он дерзкие и коварные планы ассирийцев, их свирепые намерения; самое дыхание их (по другому прочтению — «свирепость») погубит их (пожрет, как огонь). В стихе 12 речь о народах, входивших в состав Ассирийской империи, и в большей, вероятно, степени об их воинах, служивших в армии ассирийцев. Их тоже ожидает гибель, как в огне. Горящая известь и терновник — образы быстрого всепожирающего огня.

б. Об избавлении праведных (33:13−24)

Ис 33:13−16. В стихе 13 правильнее читать что сделал Я, т. е. видении пророка гибель Ассура уже совершилась. Не только «дальним» (живущим вдали от Палестины), но и «ближним» (т. е. обитателям ее и в первую очередь иудеям) необходимо узнать и осознать то, что совершается и будет совершено Господом в безграничном Его могуществе.

Знание это, естественно, устрашает (стих 14), и более других, вероятно, грешников на Сионе (иудеев) — ведь они ближе остальных стоят к Иегове. Для них Он — «огонь поядающий» и «вечное пламя», в котором они «не могут» жить, другими словами, Судия, чрезмерно сурово наказывающий их за привычную для них жизнь во грехе. Да, соглашается пророк, лишь люди, больше возлюбившие истину чем ложь, бескорыстные, ненавидящие кровопролитие и зло (стих 15) могут жить в Иерусалиме («вблизи Иеговы») спокойно и безопасно («высоты», непреступные скалы в стихе 16 — символы этой безопасности), ни в чем не испытывая нужды.

Ис 33:17−24. Некоторые видят в «Царе» (стих 17) Мессию, но более вероятно, что здесь пророк говорит еще о царе современной ему Иудеи; это подтверждается и перечислением «ужасов», соответствовавших именно той исторической обстановке, от которых иудеи получат избавление (стихи 18−19). Одновременно они увидят своего Царя в регалиях его царского достоинства — в красоте Его (сопоставьте с «вретищем», которым «покрылся» царь Езекия в осажденном Иерусалиме; Ис 37:1). Кстати, при более точном переводе фраза узрят землю отдаленную звучит как «узрят землю, простирающуюся вдаль», и это, скорее всего, означает, что пророку виделось, после падения Ассирии, воссоздание единого еврейского царства на территории не только Иудеи, но и Израиля.

Ужасом («ужасами» — стих 18) были для иудеев ассирийские чиновники, которые, очевидно, производили среди них перепись для установления точного числа тех, кто платил «сверхдержаве» того времени налоги — вероятно, золотом и серебром, которые при уплате дани взвешивались. Под «осматривающим башни» (городские, сторожевые), по-видимому, понимался представитель ассирийской военной администрации. Язык народа свирепого (стих 19), т. е. ассирийцев, звучал для иудеев невнятно, странно и непонятно.

В стихе 20 пророк явно переносится в отдаленное будущее, в век Мессианского царства, тема которого звучит до конца этой главы (за исключением стиха 23). Иерусалим рисуется им не только как жилище мирное, но и в образе скинии (символ пребывания Господа), утвержденной в нем навечно — столпы ее не будут более «исторгать» из земли (как было, когда историческую скинию переносили с места на место).

Образ надежной защищенности будущего Иерусалима в стихе 21 можно, видимо, объяснить, исходя из того, что некоторые крупные города на древнем Востоке окружены были (в целях защиты от внезапного нападения) широкими каналами. «При желании» в них, однако, могли войти вражеские «весельные суда», или корабли. Но Иерусалиму Мессианского века будет служить защитой — вместо рек и каналов — Сам великий Господь, судия… законодатель… царь (стих 22) в Тысячелетнем царстве.

В стихе 23 — образ крайне ослабленной ныне Иудеи. Но Ассура ожидает поражение, предвидит пророк, и тогда для иудеев наступит время делить добычу, которой будет так много, что и хромые пойдут на грабеж. (Вероятное осуществление этого пророчества можно опять-таки видеть в поражении ассирийцев Ангелом Господним под Иерусалимом в 701 г. до Р. Х.)

В завершающем стихе главы снова возникает картина Мессианского царства, жителям которого будут отпущены их согрешения; там не будет уже болезней — как одного из последствий греха.